28 октября.1988 года,
пятница

Подполковник Зайцев словно невзначай оглядел тонкую фигурку нового следователя, взгляды их встретились, и девушка почувствовала, что ему многое о ней известно, причём, не лучшее, и смутилась, легко устыдившись неизвестных ей самой собственных грехов.

Но Зайцев не знал девушку, просто ее отец, Алексей Петрович Важенин, был секретарем горкома, и имя его было известно каждому в их городе. Зайцев помнил слухи, которые ползли по городу, когда была убита секретарша Алексея Петровича. Тогда Важенину пришлось оставить пост. Он уехал в Москву, где ему удалось устроиться в аппарат ЦК, и это только добавило Алексею Петровичу авторитета. Вызывало неодобрение Зайцева то, что Важенин, после того, как его дочь поработала немного в школе, устроил ее в угрозыск. «Какая тут будет раскрываемость с такими кадрами! С детишками тяжело, а с преступниками, думает, легко будет. Можно было пристроить ее в управление или воспитателем в детскую колонию, если уж не захотел забирать с собой в Москву». У Зайцева дочь тоже заканчивала пединститут, и он уже обдумывал подобные варианты. Но все-таки дочку Важенина он решил взять под свою опеку.

Вслух он сухо сказал:

-Ну, как настроение, товарищ Важенина? Прошу вас уточнить насчет ограбления на Северной улице. Был звонок от хозяйки квартиры. Наша машина выехала, но квартира оказалась закрыта. Что это: ложный вызов? Кстати, хозяйку квартиры потеряли на работе. Она учительница. Ершов ездил по вызову и звонил в школу, где она работает. Поговорите с ним.

Выйдя от подполковника Зайцева, Нина Важенина пыталась заглушить неприятное чувство какого-то проступка. Но в чем мог упрекнуть ее подполковник? Нине было очень небезразлично мнение о ней окружающих, и она всегда болезненно переживала недоброе к себе отношение. Осознание чужой недоброжелательности занозой застревало где-то внутри, беспокоя и сводя на нет всю прелесть жизни.

Нина села за стол и хмуро пробормотала:

-Кого я боюсь? – Кто меня не знает, но говорит обо мне дурно, - и вздохнула.

-Что-что? – с веселым удивлением на нее воззрился сидящий за соседним столом старший лейтенант Ершов.

-Это просто мысли вслух, -махнула рукой Нина, - Вообще-то это Платон.

-Для следователя мысли вслух – плохая привычка, -назидательно произнес Ершов.

-Ты был на Северной, 15? – пропустив мимо ушей замечание Ершова, спросила Нина. Вопрос прозвучал небрежно, но это было напускное: ей очень хотелось заняться серьезным, даже опасным делом. И было боязно: вдруг она не справится? Нина не была уверена, что у нее есть способности для ведения следовательской работы. Правда, дело на Северной на серьезное не было похоже, точнее, напротив, оно было похоже на какой-то розыгрыш.

Рассказ Ершова был коротким и нехитрым.

-Итак, нужно найти хозяйку тридцать третьей квартиры, -подытожила его информацию Нина, -позвоним еще раз в школу.

Она набрала номер. Вид у нее был сосредоточенный, что немного забавляло старшего лейтенанта. Во-первых, тут все было ясно. Сколько бывает таких пустых вызовов! Во-вторых, он не верил в женские способности. Только в кулинарные.

-Алло! Это школа? Директор? Вас беспокоят из милиции. Следователь Важенина. Апаликова Дина Захаровна у вас работает? Какой предмет преподает? Ну, что вы, не волнуйтесь. Никаких претензий к вашему учителю у нас нет. Она нужна как свидетель. Значит, работает… Английский язык? На больничном? Как долго? А в течение этой недели она в школу не заходила? Да, вы правы, очень серьезно – конец четверти. Да, и заменить сложно… А четвертные оценки выставила? Спасибо, - она положила трубку.

-Ты бы спросила, откуда они знают, что она на больничном: звонила, заходила или решили так, потому что перестала ходить на работу? Хотя я на сто процентов уверен, что это ложный вызов. Скорее всего, у старушки склероз. Что-то не туда положила, найти не смогла, решила, что обокрали, вызвала милицию, а пропажа обнаружилась. Ей стыдно, вот и не открывает дверь. А может ученики разыграли, вызвали для нее милицию. Она не знала, поэтому нас и не ждала, - Ершов говорил немного рисуясь, чуть свысока.

-Но вызов был сделан с ее домашнего телефона, - прервала его Нина. - Кстати, почему ты говоришь о старушке? Она с какого года?

-С пятидесятого. Но учительницы все старушки, за исключением очень молодых. Работа такая, требует возраста: поучать, заставлять, кричать. Любой родитель перед ними как школьник, что ж о детях говорить?

-А склероз? - прервала Нина неприятные разглагольствования.

-Так у большинства из них ранний склероз. Работа такая.

-А если все-таки ограбление? - девушка спросила раздраженно, почти зло.

Она успела поработать в школе, почувствовать себя частью учительского клана и участвовать в подобных разговорах не собиралась. Нина стала звонить в поликлинику.

А Ершов продолжал:

-Так куда же делась тогда сама заявительница? Вызов сделан в 12 часов дня, за те 20 минут, что ехала машина, она что, сквозь землю провалилась? А… ты думаешь, воры вернулись в уже ограбленную квартиру, тихо убили хозяйку и бесследно растворились? Однако, соседи ничего не видели и не слышали. Ни-че-го! Мы расспросили бабулю, что живет напротив, и школьницу, что живет над учительницей. Бабуля такая нелепая! – Ершов улыбнулся и покачал головой. -Все говорила, что соседка со второго этажа кормит уличных собак колбасой. Я как на школьницу посмотрел, так подумал, что это ее маманя колбасу на улицу выбрасывает, а дочку ананасами кормит. Уж такая красавица!

Нина стала надевать свое модное черное пальто, которое ей привезли родители из Прибалтики. Девушка поменяла на нем черные пуговицы на зеленые, взяла у мамы длинный шарф, цвета травы, и осенний наряд получился чрезвычайно эффектным, оттеняющим ее зеленые, как виноград, глаза. В областном городе, где жила девушка, жителей одевала местная фабрика, которая шила свои изделия огромными партиями, и, купив пальто этой фабрики, человек вливался в армию своих двойников. Подростков взаимная похожесть радовала, но модницы старались приобретать одежду в других городах.

-Важенина, ты куда? – спросил Ершов.

-Хочу выяснить, возвращались ли воры, и куда пропала хозяйка квартиры, серьезно ответила Нина. - Понимаешь, конец четверти, и мне очень интересно, почему Дина Захаровна не хочет сама выставить своим ученикам четвертные оценки.

-Не будь идиоткой! – не сдержался Ершов. - Подожди несколько дней. Не объявится, тогда принимайся за дело. А то наскребешь на свой хребет… А вообще лучше подождать, когда родственники заявят о пропаже… Елки-палки, да кто сказал, что она пропала? Она может сидеть в поликлинике: там такие очереди! А может стоять в очереди в магазине, читать книжки в библиотеке, пить чай у подруги, пойти в театр… -но если бы Ершов говорил с пнем, был бы тот же эффект – безмолвие.

Нина вышла, не дослушав.

-Дура! - буркнул Ершов. – Вот к чему ведет то, что все у нас в стране по блату! Но чтобы по блату в угрозыск! – он недоуменно покачал головой. Начиталась книжек про Пуаро! «Понимаешь, конец четверти», передразнил он Нину. -Интересно, сколько она здесь продержится?

Нина вошла в кабинет к подполковнику Зайцеву.

-Товарищ подполковник, нужно разрешение прокурора на вскрытие квартиры 33 на улице Северной.

У подполковника брови полезли вверх.

-Что случилось?

-Вы сами поручили мне заняться ограблением на Северной. Так вот, хозяйка квартиры позвонила по 0:2 и сообщила, что ее ограбили. Машина прибыла через двадцать минут, но квартира оказалась закрыта. Хозяйка квартиры, Апаликова Дина Захаровна, учительница, неделю находится на больничном. Одним словом, это очень странно. Как бы ее ограбили, если она не ходит на работу и целыми днями сидит дома, лечится? Она не пришла даже на прием к врачу!

-Не понял. И что?

-Я знаю учителей, - Нина говорила нервно, путаясь, - Если учитель не пришел на работу, да еще и в больницу, значит ему действительно плохо. Значит, лежит дома. Понимаете: конец четверти, итоговые оценки не выставлены, а ее нет на работе! Нужно вскрывать квартиру.

-Вы знаете, сколько бывает ложных вызовов! Если мы будем ломать двери граждан из-за того, что кто-то вызвал милицию и не дождался ее, нас выставят с работы.

-А вдруг Дина Захаровна Апаликова разволновалась, ей стало плохо, и она сейчас умирает? Неужели вас сможет утешить карьера?

Лицо Зайцева пошло красными пятнами.

-Важенина, ты в своем уме? Может, эта самая Дина Захаровна Апаликова сейчас дома чай пьет! Ты сходи к ней, посмотри на месте обстановку… Свободна! -рявкнул он и раздраженно добавил в уже захлопнувшуюся дверь: Заставь дурака -тьфу, дуру – Богу молиться, весь лоб расшибет.