27 октября 1988 года, четверг
Баба Даша отечными пальцами окунула кусочек сахара в янтарный приятно горячий чай и, не спеша, вприкуску, стала тянуть его из блюдца, поглядывая в окошко и вздыхая, что все нынче не так: раньше от чая дух шел на всю комнату, и сахар был слаще, и девки были куда как скромнее…
Тут она вытянула шею: у подъезда остановилась зеленая милицейская машина, из которой выскочили два, словно одинаковых, молодых милиционера. Впрочем, для бабы Даши все были молодыми, а молодые для старых людей кажутся словно на одно лицо. Затем она услышала голоса в подъезде и, оставив чай, прихватив с холодильника очки, переваливаясь на больных ногах, подошла к двери и приникла к глазку.
Милиционеры звонили в квартиру 33, что была напротив, и переговаривались.
Припекаемая любопытством, баба Даша приоткрыла дверь, и тут же перед ней оказался чернявый милиционерик, у него под мышкой была зажата папка. Она хотела было прикрыть дверь, но не тут-то было.
-Старший лейтенант Ершов Алексей Владимирович! – представился он и протянул удостоверение. -Соседку из тридцать третьей квартиры не видели?
Он впечатал свой ботинок между дверью и косяком, пресекая все попытки закрыть дверь.
Но Баба Даша уже раздумала закрывать дверь. С возрастом она стала любопытнее, возможно, от того, что жизнь ее потекла слишком однообразно. Она близоруко приблизила глаза к удостоверению и не спеша ответила:
-Cеводни не видала, а што случилось?
-А когда видели? -не обращая внимания на вопрос, продолжал интересоваться старший лейтенант Ершов.
-Вроде, вчерась видала, -ответила баба Даша и опять спросила:
-А што случилось-то?
-А кто проживает в тридцать третьей квартире?
-Учительша. Одна. Динка.
-Апаликова Дина Захаровна?
-Ага. А што случилось-то?
Баба Даша осмелела, она с живостью оглядывала казенных людей. Второй милиционер, оказавшийся на близком расстоянии совсем непохожим на своего товарища, полный, рыжеватый с невидными бровями, продолжал звонить и стучать в тридцать третью квартиру.
-Сегодня незнакомых людей не видели? Может с сумками выходили, на машину что-то грузили?
-Нет, не видала.
-К учительнице никто не заходил? Может, выходил кто?
Баба Даша поджала губы:
-Я ей не караульщица. Вы ее спросите.
-Так вот нет ее, - неожиданно улыбнулся милиционер и развел руками.
-Так поди в школе… Ан и нет, болеет она. Вчерась у нее ученик в дверях стоял. Она с ним разговаривала. Ничего не слышно. Он только и повторял: «Выздоравливайте, Дина Захаровна!».
-Сколько лет мальчику? Примерно, конечно…
-Кто его знает! Он ростом с тебя будет, - баба Даша оценивающе оглядела милиционера, - а может ниже… Да, пониже. А может, нет. Нет, точно, ниже!
-Лицо видели?
-Учительши?
-Нет, ученика.
-Дак они как нонче ходят? Шапку до бровей, воротник подымут, лицо опустют. Што тут углядишь?
-Ясно.
-Да што тебе ясно? – вдруг агрессивно заговорила баба Даша. - Порядка нет, а ему ясно! – и зашептала: -Соседка со второго этажа собаке кусок колбасы отдала! Я самолично видела! Я такой кусок по талонам на месяц получаю, а она – собаке! Вот это што такое?
-Что? – спросил удивленный милиционер, а про себя подумал: «Выжила из ума».
-Што-што? – передразнила его старуха. – Воруют! Разве стали бы уличную собаку колбасой кормить? Значит столько украли, что и съесть не могут! Это даже я, старая, понимаю! А он «што?»!
Наверху щелкнула дверь, и раздались быстрые, почти невесомые шаги. Оба милиционера враз повернулись к лестнице. Лейтенант Ершов невольно присвистнул: так хороша была девушка, сбегающая вниз. И одета она была классно: тоненькая с виду курточка из блестящего латекса бежевого цвета, узкая синяя юбка, выше колен, пуховый шарф паутинкой и плотно обтягивающие узкие кисти рук лайковые бежевые перчатки. Светлая коса, перехваченная на голове эффектной заколкой, тяжелой петлей спускалась вдоль шеи между лопаток, горделиво оттягивая голову назад.
-Постойте, постойте, - преградил он ей путь, вмиг забыв про бабу Дашу, - у нас к вам несколько вопросов.
Девушка равнодушно скользнула синим взглядом по лицу милиционера и сказала чистым, как колокольчик, голосом:
-Извините, но я спешу. Опаздываю на урок, -и, повернувшись к старушке, приветливо произнесла: -Здравствуйте, баба Даша!
-Здравствуй-здравствуй, -хмуро пробурчала та.
-Ишь, какие мы церемонные: извините, я спешу, - передразнил девушку рыжеватый, обиженный тем, что красавица-школьница на него и не взглянула, он перестал колотить в дверь и рявкнул девушке: – Отвечай на вопросы! В школе скажешь, что опоздала из-за допроса в милиции. Надо, мы тебе повестку выпишем, так сказать, оправдательный документ. Проживаешь в этом доме? -он намеренно стал девушке тыкать, чтобы показать, что она для него девчонка-пигалица, соплюха, которая не доросла еще до уважительного «вы».
-Да. В квартире 36, - ровно ответила девушка, ничем не выдав своей обиды на грубую милицейскую бесцеремонность.
Ершов же достал из папки бумаги и стал записывать, спрашивая:
-Фамилия, имя, отчество?
-Рысина. Жанна Антоновна.
-Год рождения?
-1972.
-С кем проживаете?
-С мамой.
-Соседку из 33 квартиры знаете?
-Конечно. Это моя учительница английского языка. Дина Захаровна.
-Да, неужели! – удивился чернявый. – Не завидую: это ж всегда под контролем. И дома, и в школе. Может, она еще и классный руководитель?
-Да, - так же ровно ответила девушка, - Дина Захаровна – мой классный руководитель.
-Сегодня вы видели гражданку Апаликову?
-Нет.
-А может, видели людей, которые выносили вещи?
-Нет.
-Но наверняка слышали? Ваша квартира находится ведь этажом выше? Над квартирой Апаликовой?
-Да.
-И акустика у вас, как везде в таких домах: каждый шаг слышен?
-Да, наверное. Но я ничего не слышала.
-Совсем ничего? – недоверчиво переспросил милиционер.
-Ничего, - покачала головой девушка и добавила: - Вообще-то у меня музыка играла.
-Ясно. Можешь идти.
И, проследив взглядом за выходящей из подъезда девушкой, повернулся к рыжеватому товарищу:
-Ну, что, Серега? Ложный вызов, и, не удержавшись, сказал: -А девчонкато какова? Картина!
| <-- предыдущая глава | следующая глава--> |